Существуют, наверное, на этом свете умные и предусмотрительные люди. Я, во всяком случае, к ним не принадлежу(с)
«Я тебя поймаю в лабиринт паутины с жемчужными капельками росы блестящими под закатными лучами. Я тебя поймаю в переплет книг давно написанных чьей-то рукой и брошенных на пыльную полку. Я тебя все равно поймаю, и даже не пожалею сил и времени на это бесполезное занятие. И знаешь, к черту весь этот мир потерянный на полустершейся карте и чахнущий в рамках собственных предрассудков и страхов. Я тебя поймаю…» Строчки сливались с пожелтевшим пергаментом старинного послания в серебристой раме висящей над запыленным столом. А В глубокой пиале трепетали лазурные крылышки бабочек прилипших к сахарному сиропу на стенках фарфоровой чаши. « …Я тебя поймаю на дне фарфоровой ловушки так манящей тебя по дороге в бесконечность к сияющему закату. И знаешь, это будет твой конец на пути к свету.»
Липкий холодок пробегал по спине в этой комнате, единственным ярким пятнышком в которой были трепещущие комочки жизни обреченные на неизвестность или… или они знали что их ожидает с приходом хозяйки этой комнаты? А впрочем, не так уж и важно это было, ведь она давно поймала и ее душу и она точно так же пыталась вырваться, сходя с ума от сладких оков и запаха меда так ненавистного ей. Дорина устало опустилась на пол, вслушиваясь в далекий шелест платья и звон натянувшейся паутины. Еще одна жизнь попала в сети Вилетты. Опять крик о помощи разрывал барабанные перепонки и метался по мигом опустевшей голове, опять она переживала еще одну маленькую смерть на нежных лепестках губ Плетельщицы. С тех пор как Вилетта заперла ее в этой комнате, каждый отчаянный крик каждой умирающей бабочки не давал покоя, отражался от черных стен, со звоном разбивался о призрачное стекло, защищающее пергамент с первыми словами которые Дарина услышала от паучихи отравившей ее кровь первым поцелуем.
В голове метались сотни образов вытесняющих один другого. А в центре… в центре этой сумасшедшей круговерти, смеясь, стояла Вилетта. весело подмигнув, она тонкими палочками вылавливала лазурных бабочек из изящной вазочки, а затем они пропадали в коралловой раковине ее изящного ротика. Это видение как всегда наполнялось невероятной реальностью и ужасающей красотой, от которой хотелось убегать или любоваться ей вечно. А где-то за гранью этих стен плакал дождь, единственный собеседник и любовь, единственный кого она никогда не обманывала. Но сегодня это все казалось таким смутным и не имеющим никакого значения, ничего кроме девушки стоящей на пороге у распахнутой двери. Дорина прекрасно знала эти извилистые коридоры, переходы, окна и ниши, завешанные бирюзовым шелком оторванных крылышек, и, конечно же, девушку в развевающемся угольно черном платье.
Сегодня она не скажет ни слова своей пленнице. Ведь как бы странно это не казалось, но она была необходима для Виллеты. « Я подарю тебе крылья цвета морской волы. Я подарю тебе небо которого ты лишилась сломав хрупкие кости. Я подарю тебе смысл жизни.
Лети мой мотылек, я разожгла костер,
Лети, огонь сожжет твое крыло,
Лети, танцуя с пеплом вальс,
Лети, сгорая в этот час.
Лети мой мотылек, я потушу свечу,
Лети, тебя я отпущу…»
Липкий холодок пробегал по спине в этой комнате, единственным ярким пятнышком в которой были трепещущие комочки жизни обреченные на неизвестность или… или они знали что их ожидает с приходом хозяйки этой комнаты? А впрочем, не так уж и важно это было, ведь она давно поймала и ее душу и она точно так же пыталась вырваться, сходя с ума от сладких оков и запаха меда так ненавистного ей. Дорина устало опустилась на пол, вслушиваясь в далекий шелест платья и звон натянувшейся паутины. Еще одна жизнь попала в сети Вилетты. Опять крик о помощи разрывал барабанные перепонки и метался по мигом опустевшей голове, опять она переживала еще одну маленькую смерть на нежных лепестках губ Плетельщицы. С тех пор как Вилетта заперла ее в этой комнате, каждый отчаянный крик каждой умирающей бабочки не давал покоя, отражался от черных стен, со звоном разбивался о призрачное стекло, защищающее пергамент с первыми словами которые Дарина услышала от паучихи отравившей ее кровь первым поцелуем.
В голове метались сотни образов вытесняющих один другого. А в центре… в центре этой сумасшедшей круговерти, смеясь, стояла Вилетта. весело подмигнув, она тонкими палочками вылавливала лазурных бабочек из изящной вазочки, а затем они пропадали в коралловой раковине ее изящного ротика. Это видение как всегда наполнялось невероятной реальностью и ужасающей красотой, от которой хотелось убегать или любоваться ей вечно. А где-то за гранью этих стен плакал дождь, единственный собеседник и любовь, единственный кого она никогда не обманывала. Но сегодня это все казалось таким смутным и не имеющим никакого значения, ничего кроме девушки стоящей на пороге у распахнутой двери. Дорина прекрасно знала эти извилистые коридоры, переходы, окна и ниши, завешанные бирюзовым шелком оторванных крылышек, и, конечно же, девушку в развевающемся угольно черном платье.
Сегодня она не скажет ни слова своей пленнице. Ведь как бы странно это не казалось, но она была необходима для Виллеты. « Я подарю тебе крылья цвета морской волы. Я подарю тебе небо которого ты лишилась сломав хрупкие кости. Я подарю тебе смысл жизни.
Лети мой мотылек, я разожгла костер,
Лети, огонь сожжет твое крыло,
Лети, танцуя с пеплом вальс,
Лети, сгорая в этот час.
Лети мой мотылек, я потушу свечу,
Лети, тебя я отпущу…»